Марья Петровна нетвёрдой походкой поднималась по лестнице к себе на седьмой этаж. Лифтом она не пользовалась вот уже второй год, потому что однажды, когда она возвращалась от своей подруги (к которой зашла допить вино, после возвращения со стадиона, где её любимая команда снова проиграла), приспичило ей сплясать в лифте "Барыню". Лифт встал. Да так встал, что Марью Петровну 10 дней не могли вынуть из лифта. Так и кормили её через оградительную сетку. Подруга, когда узнала, каталась по дивану, хваталась за живот и кричала: "Ой, больше же могу!" Но продолжала смеяться. А отдышавшись, сказала серьёзно: "Это надо обмыть - почти полный срок отсидела". Обмыть-то, конечно, обмыли (святое дело!), но больше Марья Петровна в лифт ни ногой.

Подойдя к двери, она долго пыталась попасть в замочную скважину ключом, но ей это не удалось. Дверь открыл муж. Он был как всегда аккуратно причё­сан, в красивом цветастом фартуке. В руке он держал столовый нож и укоризненно смотрел на жену. Вдруг, что-то вспомнив, он бросился на кухню. Марья Петров­на, захлопнув за собой дверь, вошла. Скинула туфли и, с трудом попадая, обула приготовленные мужем тапочки. Сумку она швырнула через плечо на телефонную тумбочку и прош­ла на кухню. Там суетился муж. "Вкалываешь, вкалываешь, - заворчала Марья Петровна, - приходишь домой, а есть не готово". Она плюхнулась на стул и схватила крышку кастрюли. "Опять холодный суп!" - заора­ла она, уронив крышку на пол и отчаянно тряся покрасневшей сразу рукой.

Из кастрюли валил густой ароматный пар. Муж молча поднял крышку, взял половник и налил ей суп. Она начала есть быстро и азартно. Муж вдруг всхлипнул и быстро вытер кончиком фартука повлажневшие глаза.  

"Ну!" – громко сказала Марья Петровна, облизывая ложку.

"Пьяница проклятая" – по-бабьи заголосил вдруг муж, - Целыми днями где-то пропадает, а приходит пьяная в стельку".

"Критиковать!!" - взревела Марья Петровна и, привстав из-за стола, стукнула мужа под левый глаз. Муж вскрикнул и  бросился бежать из кухни. "Покалечу!" - зарычала жена и бросилась догонять мужа. "Ой, Машенька, не надо!" - запричитал муж, забиваясь в самый дальний угол. Тяжёлые удары сыпались и сыпались. Наконец ему удалось вырваться, он подбежал к окну, встал на подоконник и бросился с седьмого этажа вниз...

Очнулся он от удара. Он лежал рядом с диваном, куда его положили заботливые руки жены. В тот же миг в дверях появилась жена. Она была как всегда аккуратно причёсана, в красивом цветастом фартуке. Увидев мужа на полу, она бросилась к нему, чтобы поднять с пола. С необычайной резвостью муж вскочил на диван, а с дивана на шкаф.

"Ой, Машенька, не надо!" – тоненьким голосом запричитал муж. От удивления жена застыла на месте.

"Петенька, слезай", - сказала она.

"Я слезу, а ты в глаз?" – отозвался Петенька, прижимаясь к стене и трясясь всем телом вместе со шкафом.

"Я?!" – удивилась Марья Петровна.

"А то кто же! Только что все бока мне чуть не обломала".

"Да ты что? Это тебе всё приснилось!"

"Ну да?" – недоверчиво протянул Петенька, глядя на жену с высоты своего убежища...

С тех пор прошло много времени, но друзья не перестают удивляться перемене, которая произошла с Петром Ивановичем: был дебошир из дебоширов, а теперь тихоня каких свет не видывал. Жену свою боготворит, не перечит ни в чём ей, покупает  цветы и в будни и в праздники. Ну, в общем, идеальный муж.

Только две странности замечают за ним – не ездит он на лифте и боится подходить к раскрытому окну. А впрочем – у кого из нас нет странностей? Что? У вас нет? Так у вас, наверно, нет в доме лифта, или живёте вы на первом этаже... Есть лифт?! Странный вы человек!

1975                                             А. Пилигрим